Причина № 1. Неловко кормить грудью при Фете

Лев Толстой женился в тридцать четыре года, его избранницей стала восемнадцатилетняя Софья Берс, с семьей которой он был знаком много лет. Юной Соне пришлось быстро привыкать управляться с имением и хозяйством и отвыкать от городской жизни. В Ясной поляне не было ванной, постельного белья и повара, умеющего готовить, а еще не было камердинера, поэтому приезд поэта Фета застал юную хозяйку врасплох:

«Входит вскоре господин и прямо называет себя, как бы незнакомый: «Фет, старый друг вашего мужа, позвольте вам вновь представиться».
Я сразу его не узнала, страшно сконфузилась, сказала, что мужа дома нет, пригласила сесть. Но, на беду, пора было кормить ребенка грудью, я держала ее на коленях, и она изо всех своих маленьких сил старалась расстегнуть, или, вернее, разорвать, мое белое тонкое нансуковое платье. Я конфузилась до слез. Наконец Фет с улыбкой сказал: «Ваша девица предъявляет законные требования, пожалуйста, не церемоньтесь со мной».

Причина № 2. Необходимость описать свой идеал

В Ясной поляне был свой почтовый ящик, куда в течении недели обитатели усадьбы писали заметки, шутки или целые статьи. Однажды Лев Николаевич решил описать идеалы своей семьи и начал с близких родственников. Итак, вот они:

Жена, Софья Андреевна — иметь 150 малышей, которые никогда бы не становились большими
Старшая дочь, Таня — душевная тонкость и постоянно новые башмаки
Сын Илья — тщательно скрыть от всех, что у него есть сердце, и делать вид, что убил 100 волков

Но самый возвышенный идеал получила племянница:

Мария Кузминская — общая семья, построенная на началах грации и орошаемая слезами умиления

Причина № 3. Надрез, который невозможно склеить

Усадебное хозяйство, денежные дела, семья, работа корректором и переписчиком мужа занимала Софью Толстую целиком. У нее просто физически не хватало времени вникнуть в суть духовных вопросов, которые терзали ее великого мужа. В доме начались ссоры. В своей книге «Моя жизнь» Толстая вспоминала метафору, придуманную по поводу этого Львом Толстым:

«Раз Лев Николаевич мне высказал мудрую мысль по поводу наших ссор, которую я помнила всю нашу жизнь и другим часто сообщала. Он сравнивал двух супругов с двумя половинками листа белой бумаги. Начни сверху их надрывать или надрезать, еще, еще… и две половинки разъединятся совсем.

Так и при ссорах, каждая ссора делает этот надрез в чистых и цельных, хороших отношениях супругов. Надо беречь эти отношения и не давать разрываться.

Трудно мне было обуздать себя, я была вспыльчива, ревнива, страстна. Сколько раз после вспышки я приходила к Льву Николаевичу, целовала его руки, плакала и просила прощения».

Причина № 4. Работа «на голоде»

Говоря о причинах для слез Толстого, невозможно не сказать и про его утешителей. Зачастую ими становились его дочери: Таня, Маша и Саша. Кроме помощи в литературной работе — перепечатки рукописей, ответов на письма, корректуры, они во многом разделяли его жизненную философию. Они старались не есть мяса, помогать бедным и даже ходили косить! Огромной подмогой отцу они стали во время работы «на голоде», когда Толстой отправился в Рязанскую губернию, чтобы в неурожайный 1891 открыть там бесплатные столовые.

Софья Андреевна, которая в это время занималась для этого «краудфандингом» из Ясной поляны, вспоминала:

«Раз пришла старуха, на голом теле рваная юбка и кофта, ни белья, ни верхнего платья. Пришла девочка, ест вареную картошку и плачет от слабости и голода. Таня пишет, между прочим: «Девочки наши все обходили избы и сначала все плакали, а потом привыкли…».

И еще:

«Редкий день, что Маша и Вера не ревут, я потверже».

Причина № 5. Смерть сына

Всего у Льва и Софьи Толстых родилось тринадцать детей, четверо из них умерли в раннем детстве. Последнего сына, Ванечку, вся семья неистово любила, а Лев Николаевич даже видел в нем своего духовного преемника.

«Незадолго до своей смерти раз Ванечка смотрел в окно, вдруг задумался и спросил меня: «Мама, Алеша (умерший мой маленький сын) теперь ангел?» «Да, говорят, что дети, умершие до 7 лет, бывают ангелами». А он мне на это сказал: «Лучше и мне, мама, умереть до 7 лет, теперь скоро мое рождение, я тоже был бы ангел. А если я не умру, мама милая, позволь мне говеть, чтобы у меня не было грехов».

Когда я убедилась, что Ванечка опять заболевает, я заплакала, и, увидав мои слезы, он сказал: «Не плачь, мама, вот это воля божия».

Ванечка был талантливым и не по годам развитым ребенком, и его уход стал тяжелейшей утратой для матери. В ее дневниках слезы по последнему сыну встречаются особенно часто, а вот о реакции мужа она пишет зло и сухо:

«Лев Николаевич во всем в жизни больше всего проявлял художественность. Художественность момента, положения, слов людей, природы — все в области и жизни и мысли. Он часто оставался глух к страданиям людей и плакал слезами над книгой, музыкой или устными речами людей».

Причина № 6. Звучит любимая музыка

Музыка в усадьбе звучала постоянно: на рояле играли члены семьи и приглашенные гости, известные композиторы. Толстого музыка могла довести до слез, и это передалось и его детям.

Старшая дочь, Таня, много лет вела дневник, поэтому о ее причинах для слез слезах мы знаем больше, чем о причинах ее сестер. Например, она писала:

«Я очень рада, что не видала Колю Кислинского. Я теперь больше не влюблена. Но иногда я вспоминаю, особенно когда Сережа играет венгерский танец, который он играл как-то у Дельвиг, то плакать ужасно хочется и мне каждая раз приходит в голову:

Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной:
Напоминают мне оне
Другую жизнь и берег дальний.

И как будто опять влюблена, но только на минуту».

Причина № 7. Требовательность к себе

Стремление достичь какого-то недостижимого идеала было у этого семейства в крови. Лев Николаевич переживал, бесконечно вносил правки в «Войну и мир», а его старшая дочь Таня, талантливая художница, тоже явно была слишком требовательна к себе:

«Портрет я новый начала. Сначала он был так хорош, что я не могла им налюбоваться; потом стала портить, зализывать, и теперь он до того отвратителен, что когда я о нем подумаю — мне плакать хочется».

Причина № 8. Безответная любовь

Таня явно перенимает у ссорящихся родителей не лучшие приемы для общения с избранником: писать в дневник о своих обидах и подсовывать при удобном случае:

«Последний день прошлого дневника тот, в который я решила все порвать с Женей. Я ночь не спала, плакала и несколько раз записывала в свой дневник карандашом то, что испытывала, чтобы дать ему прочесть, а то я знала, что не буду в состоянии ничего ему сказать».

Причина № 9. Хорошая книга

Известно, что Толстой не мог сдержать слез над «Душечкой» Чехова, а его дочь предпочитала Гончарова:

«Очень ревела над „Обломовым“ на днях, и это немного способствовало тому, что я решила не проспать жизнь».

Причина № 10. Произведение отца

Не Гончаровым единым: поздняя книга отца тоже способна привести к радикальным решениям:

«Мне так грустно и тяжело, что я не могу слез удержать. Это глупо и недостойно, но я чувствую себя растерянной, несчастной и одинокой. Я не знаю, что со мной будет и чего мне желать. Я только что, с тех пор как задумана „Крейцерова соната“, решила твердо, что я замуж не выйду».

Причина № 11. Сестра предпочтет учебу играм

Старшей дочери Толстого, Тане, пришлось во многом помогать матери с младшими детьми. Особенно с младшей Сашей, которой Софья Андреевна после смерти Ванечки интересовалась мало. Тане такая работа была в радость, она часто вспоминала в дневниках, что ей было приятно, когда ее принимали за сашину маму. Хотя с рыданиями младшей и ей бывало непросто:

«Меня часто упрекают в том, что я ничего не делаю. Я думаю, что трудно что-нибудь последовательно делать, когда хочешь жить для других и не хочешь никого огорчать. Например, Сашка, меня увидит и просит с ней посидеть; если я уйду — она ревет. Я думаю, что важнее, чтобы она не ревела, чем чтобы я выучила главу перспективы».

Причина № 12. Мум* не прибежал на первый зов

Толстой в дневниках вспоминал одно утро в Ясной:

«Ходил с девочками, собирали цветы. После обеда — тоска. Пошли было на Козловку. Мум ушел от Маши. Она, бедная, расплакалась».

* – пёс, живший во дворе усадьбы

«100 причин, почему плачет Лев Толстой»